THE geometry of nature
ВЫСТАВКА
Вероника демонстрирует особое видение окружающего мира. Насыщенные яркие акценты формируют сочетания прилегающих друг к другу контрастных цветовых зон, которые, казалось бы, разбивают структуру представляемого объекта, но, на самом деле, собирают его в художественную целостность нового уровня. Это не деконструкция реальности, а ее сложный синтез на основе понимания законов цвета, визуальных и символических.
Цветовое соседство напоминает эффект мозаики и витража. Возникающие поначалу аналогии с кубизмом при внимательном рассмотрении отпадают. Глаз не становится фасеточным набором битых стекляшек. Чередование же цветовых и световых условных единиц восприятия на регулярном художественном поле используется как способ передачи формы, глубины и объема.
Острые лепестки цветов, округлости фруктов и прочие атрибуты натюрморта, как и фигуры лесных обитателей и птиц распадаются на плоскостные цветовые элементы и одновременно собираются в яркую пространственно-сложную целостность, реалистичную или нарочито декоративную… Игра цвета и света доводится до максимального уровня эмоционального выражения, почти как в экспрессионизме.
Цветовые зоны решаются как локальным оттенком, так и более сложной комбинацией, как в пейзажах, в которых они обогащаются плавными внутренними переходами. Эти красочные переливы выполняют функцию фактуры.
В более сдержанных работах витражный свет и сияние драгоценных камней и смальты сменяется фактурой горной породы. Стройный, тянущийся вверх и живой образ леса будто вырезан из строгого минерала со светлыми прожилками. Листья и ветки напоминают каменное кружево на древнем соборе. А лесной горизонт словно состоит из каменных глыб, подобных Стоунхенджу.
Изображая природу и прекрасные порождения надземной природы, художница черпает вдохновение в глубинах Земли. Выбираемые ей цвета и краски позволяют балансировать на грани живое – неживое. Цветы и плоды из голубых и синих сапфиров, бордовых рубинов и охристых топазов, леса из яшмы, мраморов и речных камней. А проказливые белочки оживают, как ящерки у Хозяйки Медной горы.
Цветовое соседство напоминает эффект мозаики и витража. Возникающие поначалу аналогии с кубизмом при внимательном рассмотрении отпадают. Глаз не становится фасеточным набором битых стекляшек. Чередование же цветовых и световых условных единиц восприятия на регулярном художественном поле используется как способ передачи формы, глубины и объема.
Острые лепестки цветов, округлости фруктов и прочие атрибуты натюрморта, как и фигуры лесных обитателей и птиц распадаются на плоскостные цветовые элементы и одновременно собираются в яркую пространственно-сложную целостность, реалистичную или нарочито декоративную… Игра цвета и света доводится до максимального уровня эмоционального выражения, почти как в экспрессионизме.
Цветовые зоны решаются как локальным оттенком, так и более сложной комбинацией, как в пейзажах, в которых они обогащаются плавными внутренними переходами. Эти красочные переливы выполняют функцию фактуры.
В более сдержанных работах витражный свет и сияние драгоценных камней и смальты сменяется фактурой горной породы. Стройный, тянущийся вверх и живой образ леса будто вырезан из строгого минерала со светлыми прожилками. Листья и ветки напоминают каменное кружево на древнем соборе. А лесной горизонт словно состоит из каменных глыб, подобных Стоунхенджу.
Изображая природу и прекрасные порождения надземной природы, художница черпает вдохновение в глубинах Земли. Выбираемые ей цвета и краски позволяют балансировать на грани живое – неживое. Цветы и плоды из голубых и синих сапфиров, бордовых рубинов и охристых топазов, леса из яшмы, мраморов и речных камней. А проказливые белочки оживают, как ящерки у Хозяйки Медной горы.
